Виктор Пушкаш: «Пора выбрать: Немезида или Фемида?»

В древнегреческой мифологии Фемида – богиня правосудия и законности,  Немезида –богиня возмездия и кары. Они вошли в наше сознание как символы, выражающие идеи справедливости и законности, восстановления нарушенного права, воздаяния за зло. Немезида карает за нарушение установленного порядка,Фемида восстанавливает его. При этом и она может карать, и в этом функции богинь совпадают. Но правосудие не сводится лишь к наказанию виновных, оно рассудит спорящих, тяжущихся, оправдает невиновных. Фемида слепа к богатству, регалиям, положению и воздает людям только по праву.

Граждане Молдовы недовольны отечественной юстицией, политики встревожены положением дел, а европейские доноры разочарованы им. Вроде, подвижки в реформировании отрасли есть, но результаты никого не устраивают. Возможно, они кроются в выборе: Немезида или Фемида?

Этот и другие вопросы с нашим корреспондентом обсуждает сегодня один из старейших, общепризнанных профессионалов в области юстиции, экс — глава Конституционного суда РМ – Виктор Пушкаш.

 

— Господин Пушкаш, общество ждёт совершенно определенного ответа: что происходит в судебной системе Республики Молдова?

— В первую очередь, её некорректное увязывание с правительством Майи Санду и бывшим министром юстиции Олесей Стамати. Это напоминает отклик из тоталитарного советского прошлого, в котором суды являлись продолжением исполнительной власти, а точнее — «золушками». То, что не могла делать политическая власть, в широком понимании, возлагалось на суды. Советская правовая система, подконтрольная коммунистической партии, не признавала главного принципа правового государства – разделения властей, но времена-то изменились. Республика Молдова на всех государственных и общественных уровнях высказала свою твердую решимость построить правовое государство.

Путь консолидации правового государства проложен историческими актами: Декларацией о суверенитете от 23 июня 1990 года, Указом «О государственной власти» от 27 июля 1990 года и, наконец, Конституцией Республики Молдова, принятой 29 июля 1994 года, а до этого поддержанной народом на всенародном референдуме от 6 марта 1994 года. Разделение властей и признание судов частью государственной власти закреплены в Конституции (ст. ст. 1, 2, 6, 114-1251) и нашли своё развитие в десятках законов.

— Верно, эти акты были приняты и признаны в 90-е, но сегодня часть политического класса, некоторые аналитики, формирующие общественное мнение, партнеры Молдовы по развитию и сами граждане выражают несогласие с системой юстиции. Почему?

— Стало опасно высказываться о правосудии в положительном смысле. Я невольно вспоминаю слова соратника главного революционера России 20-х годов прошлого столетия: «В период революции говорить о праве и о законности, значит, прослыть контрреволюционером». Подобное происходит сейчас в Республике Молдова: массовое злоупотребление властью со стороны чиновников, желание передела собственности, рейдерские атаки, отмывание денег, стремление управлять финансовыми потоками, перманентные попытки захватить власть, перераспределение политического спектра, путем завоевания избирателей и преследование партийных интересов.

Невзирая на все препятствия, юстиция обязана применять закон. Все противоправные интересы замыкаются на ней – многие думают о том, как легализовать незаконное, а для этого нужно всеми способами контролировать юстицию и рычаги власти. Отсюда и отрицательное отношение к правосудию. Налицо неподдельная истерия – подчинить юстицию политическим интересам, преодолеть сопротивление. Это отношение прослеживается в программах некоторых партий, заявляющих, что, придя к власти, займутся реформами юстиции. Оно проявляется в публичных высказываниях многих политиков, не прекращающих твердить, что юстиция плохо работает. Постоянная трескотня на этот счёт идёт и в некоторых СМИ, вещающих только о недостатках системы. Если же уйти от эмоций и сместить акценты на действительные и наболевшие проблемы общества, посмотреть на них глазами профессионала, то мы увидим, что, начиная с середины 90-х годов и по сегодняшний день, в юстиции произошли огромные положительные перемены, о чем я неоднократно говорил в публичном пространстве, подтверждая свои слова доказательствами.

Конечно, проблемы существуют, некоторые из них мы обсудим в этом интервью. Увидеть положительное нужно захотеть. Сейчас же считается, что в юстиции все плохо, все преподносится только в черном цвете. На мой взгляд, если в каком-то сегменте мы и преуспели, то это, как раз, в юстиции: ни одной политической власти не удалось свернуть судебную реформу, как это произошло с реформами местного самоуправления, земельной, финансовой, в области образования, здравоохранения и других. Недочеты можно повесить на кого угодно, но только не на суды.

Отмечу, что преобразования в юстиции заявлены в концепции от 21.06.1994 года. Она не называлась «судебной», а известна как Концепция судебно-правовой реформы, которая фактически начала претворяться в жизнь в середине 90-х годов. Предполагалось реформировать все правоохранительные органы не только в сфере их практической деятельности, но и по другим направлениям: в правовой науке, правовом образовании, подготовке и переподготовке кадров, финансировании, техническом оснащении. Однако законодательная и исполнительная власти, представленные различными партиями, попросту игнорировали юстицию, а их назначенцы прямо или косвенно ее дискредитировали. Так продолжается по сегодняшний день.

Отсутствие до 2016 года нормального финансирования, обеспечения в полной мере материальными, техническими и другими необходимыми средствами, постоянные чистки и подрыв реформ, да еще и при плохом качестве правовых норм, не соответствующих европейским стандартам, довели юстицию до угрозы разрушения. Пожалуйста, примеры.

С советских времен мы унаследовали состав Верховного суда, в количестве 43 судей. При реформировании судов 27 августа 1996 года образовали Высшую судебную палату, с составом в 15 судей. В начале 2000 годов увеличили количество судей до 53-х, затем, в 2013 году, уменьшили его до 33-х. Авторы новой реформы юстиции объявили о новом сокращении численности ВСП до 17 судей и о возвращении ВСП полномочий, существовавших во второй половине 90-х годов.

В те годы, при проведении реформы органов местного публичного управления, создали и новые органы, в частности, префектуры, для размещения которых нашли локации в течение месяца, а вот для новых судебных инстанций – апелляционной палаты и трибуналов – подходящие помещения искали более двух лет.Неудивительна реакция людей на отсутствие рассмотрения гражданских и уголовных дел в апелляционном и кассационном порядке в течение столь длительного периода.

Просвещенным, образованным гражданам вполне понятно, что судебная реформа самая сложная и самая продолжительная. В Англии, например, она проводилась на протяжении более 50 лет. Начатая в России в 1864 году, судебная реформа была прервана революцией 1917 года и продолжена только в 1993, путем повторного введения суда присяжных. В Республике Молдова предполагалось проводить реформу комплексно, одновременно со всеми правоохранительными органами: судами, прокуратурой, адвокатурой, органами уголовного преследования, полицией. И это понятно, так как, если хотя бы один орган останется на «другом берегу» реформ, данный факт обязательно негативно повлияет на отправление правосудия.

Сегодня прокуратура так и не перешла Рубикон, хотя за годы независимости законодатель принял 23 закона, и все – «под знаменем» реформ. Я надеялся, что закон, принятый в 2016 году, станет последним, после чего будет объявлен мораторий, нельзя же столько раз трясти это ведомство. Но нет, в 2019 году приняли новый закон о прокуратуре. Чтобы понять суть именно политического подхода к прокуратуре, назову Вам, Ольга, генеральных прокуроров, назначенных за период независимости страны:

Думитру Постован (1990-1998г.), Валериу Катана (1998-1999г.), Мирча Юга (1999-2001г.) Василе Русу (2001-2003г.), Валериу Балабан (2003-2007г.), Валериу Гурбуля (2007-2009г.), Валериу Зубко (2009-2013), Корнелиу Гурин (2013-2016), Едуард Харунжен (2016-2019), Думитру Робу (несколько месяцев в 2019 г.). Кроме Думитру Постована, ни одна из названных персон не продержалась на должности 5 лет конституционного мандата, хотя все они – отличные профессионалы и хорошие руководители. В обычае политиков держать под контролем прокуратуру, и я удивился, когда продолжительность мандата Генерального прокурора увеличили до 7 лет. Предполагал, что он будет длиться не более 2-3 лет, ведь и парламенты порой не вытягивают свой 4-летний срок.

У прокуратуры очень важные функции: руководить уголовным преследованием, проводить уголовное расследование и представлять обвинение в суде, причем, обосновывая его по каждому уголовному делу. Постоянные потрясения и подчинение прокуратуры политическим интересам отрицательно сказалось и на правосудии. Я уже сказал, что прокуратура свой Рубикон реформ не перешла, до сегодняшнего дня не определено, в какую ветвь государственной власти она входит.

— Господин Пушкаш, 24 февраля 2019 года власть сменилась, и парламентское большинство объявило о новой реформе юстиции. Что она предполагала, и что получилось в итоге?

— Прежде хочу отметить, что правительство Майи Санду объявило о своём приоритете – реформе юстиции, что обрадовало: впереди нас ждали изменения в отношении законодательной и исполнительной власти к юстиции. Я считал, пришли к пониманию, что её реформа – родоначальница всех реформ, так как проблемы всех других могут и должны разрешаться в суде. Один из основателей американской конституции, характеризуя законодательную, исполнительную и судебную ветви власти, отмечал, что законодательная держит в руках кошелек и определяет правила поведения каждого в государстве, исполнительная – держит меч и распределяет материальные ценности, судебная – не владеет ни тем, ни другим. Она не представляет никакой угрозы для политической власти и постоянно нуждается в помощи и поддержке остальных её ветвей. Уже общепризнано, что, начиная с 2009 года, судебная власть в Молдове подмята другими ветвями власти: для одних политических сил она представляла угрозу, других – поддерживала.

— Для того, чтобы подчинить часть власти узко — партийным интересам, нужно обладать определенными рычагами давления.

— Если создать в государстве губительную атмосферу недоверия, постоянных сомнений и угроз, пусть даже скрытых, можно установить не только авторитарный режим, но и диктатуру. В нашей стране как грибы после дождя выросли разного рода аналитики – создатели общественного мнения. Некоторые из них, вместе с политиками, модераторами с четкими установками, навязывают обществу идею о том, что суды не работают, а затраты на их содержание большие, что судьи коррумпированы, политически ангажированы и тому подобное. А стоило бы обратить внимание на то, что отношение к судам формируется на базе всего нескольких резонансных уголовных дел или рейдерских атак, определенных случаев отмывания денег или перераспределения собственности, и все это круглосуточно прокручивается в некоторых СМИ, даже не скрывающих свои цели.

У людей создается впечатление, что суды не рассматривают дела об убийствах, изнасилованиях, разбоях, кражах имущества, разделах собственности, лишении родительских прав, взыскании средств на содержание, восстановлении на работу. Мало, кто из наших граждан знает, что суды ежегодно рассматривают 300-400 тысяч дел и материалов; что на 100 тысяч человек населения Молдовы приходится всего 12-15 судей, в то время как в странах Совета Европы – более 20; что в расчете на каждого жителя для отправления правосудия выделяется в 8 раз меньше средств, чем в государствах СЕ; что в 2018 году финансовых средств на содержание судебной власти РМ было выделено в 4,5 раза меньше, чем в вышеуказанных странах. Наряду с этими фактами, есть еще: самые низкие зарплаты, по сравнению со странами Совета Европы и Европейского Союза, у судей Республики Молдова. Даже после их повышения в 2017-2018 годах, они остаются самыми низкими и среди постсоветских государств, разве что, незначительно опережая Украину. Но у соседей в наступившем году, по-видимому, положение изменится.

Парадоксально, что при нынешнем унизительном положении молдавской юстиции, уровень доверия граждан к судам гораздо выше (более 20%), чем во многих европейских странах. На своей странице в Facebook, многоуважаемый А. Муравский приводит данные, со ссылкой на статистику Евросоюза, из которой следует, что в ЕС доверяют юстиции всего 4,6% населения. К примеру, в Дании доверяют судам 7,6% населения, в Германии – 5,3%, во Франции и Эстонии – 5,2%, в Латвии – 4,5%, в Литве – 4,1%, в Италии – 3,6%, в Болгарии – 3% . Пока эти данные никто не оспорил.

Проигрывает дела в Европейском суде по правам человека не только Республика Молдова, о чем постоянно шумят некоторые «борцы за правосудие», но и ещё 46 государств. Однако там, в публичном пространстве, никто не развязывает истерии по поводу работы органов юстиции.

Факт, что сроки рассмотрения дел в странах ЕС составляют в среднем 735 дней, тогда как в наших судах – около 259 дней. Средний срок рассмотрения дел в Высшей судебной палате — всего 27 дней (доклад «Юстиция Республики Молдова в цифрах», январь 2019). В законе прописано, и мы требуем это от наших судов, что каждое дело должно быть рассмотрено в разумные сроки, помня при этом, что «скорый суд – сумасшедшее решение». Но над каждым делом судья должен работать непрерывно – с момента поступления до провозглашения решения, закон предусмотрел ответственность и за нарушение разумных сроков рассмотрения дел.

— Существенная доля в решении проблем зависит от самих судей.

— Безусловно. Но посмотрите, что происходит в развитых демократических странах, где политическая власть пытается оказывать давление на суды. На сайте ec.europa.eu, под названием «Tabloul de bord 2019 privind justiția în U.E: independența sistemelor judiciare naționale este esențială pentru existența statului de drept», опубликован вывод о том, что «вмешательство и политическое давление – главные причины отсутствия независимости у судебных инстанций и судей». Не там ли некоторые наши политики усваивают уроки? Думаю, не случайно один из лидеров вчерашних представителей власти предложил бороться не с причинами, а с последствиями деятельности прокуратуры и судов – создать трибуналы, в виде реввоенсоветов, времен ЧК. Хорошо, этот знаток юстиции ещё не предложил услуги матроса Железняка.

— Что Вы конкретно предлагаете?

— Прежде всего, Парламенту и Правительству необходимо проанализировать состояние правосудия от 27 августа 1996 года – начала реформирования судов – по сегодняшний день. Следует дать оценку таким проблемам: как финансировались суды примерно до 2016 года; как обеспечивались помещениями для нормального отправления правосудия; какие политические силы, когда и каким образом осуществляли контроль над правосудием; как шла подготовка, переподготовка и назначение на должность судей; не назначались ли они, исходя из степени лояльности к политическим силам или конкретным политикам. Нужны не революционные трибуналы или матрос Железняк, а тщательный разбор отношения законодательной и исполнительной властей к решению проблем юстиции.

В период с 2013 по 2017 годы вклад ЕС в эту отрасль составил 60 млн. евро, в 2017 году Евросоюз отказался от дальнейшего финансирования на 28 млн. евро. Как расходовались эти годы финансовые средства ЕС? СМИ, аналитики, представители власти – вчерашние и нынешние – почему-то не обратили внимания на данный факт. О нём написала лишь «Ziarul de Gardă» в статье «Реформа помещений вместо реформы правосудия» (7 ноября 2019 г.). В целом, в ней дан хороший анализ ситуации, но почему-то название материала ориентирует читателя только на важность конечного результата, а условия отправления правосудия вроде как не существенны.

—  Господин Пушкаш, в начале июня парламент принял постановление о том, что Республика Молдова является захваченным государством, и необходима деолигархизация страны.

— «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги». Намерения, не подкрепленные конкретными действиями, – блеф. Предлагалось использовать существующую законодательную базу, в частности, Закон № 325 от 23.12.2013 года в редакции Закона № 102 от 21.07.2016 года «Об оценке институциональной неподкупности» и, естественно, возможности существующих органов власти, призванных раскрывать случаи незаконного обогащения и факты коррупции. При необходимости легко можно было расширить их полномочия.

— В нашей предыдущей беседе Вы предлагали совершенствовать современную законодательную базу, в частности, принять закон «О люстрации», это интервью уже увидело свет.

— Безусловно. О мерах по оздоровлению правосудия я высказался публично:  если пришли к выводу о необходимости «чистки», её надо провести, но не по понятиям, а по закону. В законе «О люстрации» предлагалось определить объект, субъекты, гарантии соблюдения прав, достоинства и так далее.

Надеялся я и на принятие парламентом закона о признании чрезвычайной ситуации в отраслях, с обоснованием реальной угрозы национальной безопасности. Но никаких мер, за исключением продекларированных политических намерений, не последовало.

— Как Вы оцениваете объявленные правительством Санду меры, связанные с проведением Минюстом предварительного конкурса кандидатов на должность Генерального прокурора? Его потом отменили, и, впоследствии, кабмин одобрил закон о процедуре назначения и освобождения от этой должности через «принятие ответственности на себя», что и привело к падению правительства.

— На мой взгляд, юридическая оценка предложенных мер свидетельствует о том, что у его авторов либо юридическое мышление находится на допотопном уровне, либо сделана попытка совершить диверсию против суверенитета и независимости государства, путем полной дестабилизации ситуации. Может, это был шаг для ухода из власти. Что бы там ни было, авторы пренебрегли целым пакетом документов: «Декларацией о суверенитете» от 23 июня 1990 года, Указом «О государственной власти» от 27 июля 1990 года, статьями 1, 2, 6, 114-1251 Конституции от 29 июля 1994 года, законами «О судоустройстве», «О статусе судьи», «О Высшей судебной палате», «О Высшем совете магистратуры», «О Прокуратуре» и множеством других, которые признают, что суды не являются, как при тоталитарном режиме, придатком исполнительной власти. Они – судебная власть, имеющая свой конституционный статус. Ветви власти разделены, но, как указано в статье 6 Конституции, они «взаимодействуют при осуществлении своих прерогатив, в соответствии с положениями Конституции».

Когда я понял, что происходит, записался на прием, чтобы идеи реализовать в рамках закона, но мне не ответили, а зря, до сих пор остаюсь в недоумении от предложенных способов оздоровления прокуратуры и судов. Нет, нет, а возникает вопрос. Похоже, предполагалось только заменить руководителей правоохранительных органов на доверенных лиц, чтобы держать их на постоянном прицеле, в зависимости от политических целей. Если это так, то можно говорить об очередном захвате, контроле, влиянии, как в прежние времена.

— Я вижу, Вы не разделяете мнение политиков, которые требовали шерстить всех подряд.

— Разумеется, нет. Существует значительное число судей, прокуроров, офицеров уголовного преследования и представителей других юридических профессий, которые вполне способны выполнять свои обязанности, в соответствии с законом, только ими не надо командовать, политикам не следует вмешиваться в их деятельность. Ситуация исправится, если изменить порядок назначения на должность судей и прокуроров, но не таким образом, как поступили коммунисты в 2001-2003 годах, когда одна партия обладала 71 мандатом из 101.

Ассоциация судей опубликовала список, в количестве 60-70 представителей, выведенных из системы, и, как она считала, самых опытных и принципиальных, которые были заменены на лиц, лояльных власти. Прежде всего, следует отказаться от назначения на должность подобных или легко шантажируемых кандидатов. В Англии, например, говорят, если судья плохо работает, виноват тот, кто его назначил. У нас такими ответственными являются Высший совет магистратуры, Президент и Парламент, с них и должен быть спрос.

— Какие ещё факторы, по—Вашему, влияют на состояние юстиции Молдовы?

— Я бы назвал четыре. Первый — беспрецедентное падение доверия ко всем институтам власти, за исключением, может быть, института президентства, при направлении всех критических стрел на юстицию.

Второй — искусственное создание отрицательного фона вокруг правосудия, опять-таки, беспрецедентное. В последние годы не фигурировал даже один положительный случай, только отрицательные. Пример – конфликт протестующих и полиции возле здания одного из судов. Все медиа высказались в поддержку демонстрантов, и ни слова о том, что, согласно закону №26 от 22.02.2008 года, они должны обеспечивать свободный доступ к входу-выходу из здания суда и не препятствовать органам, обеспечивающим правопорядок. Я уверен, что необходимо отказаться от телевизионного правосудия. Приглашение на телеэкраны только адвокатов, потерпевших, пострадавших и привлеченных к уголовной ответственности, означает, на мой взгляд, дискредитацию судов, прокуратуры, полиции и других органов, призванных восстанавливать нарушенные права, свободы и законные интересы членов общества и государства.

Третий важный фактор  – понимание обществом роли суда, о котором часто отрицательно высказываются люди, ни разу не переступавшие его порога, а выводы делают из того, что видят на экранах телевизоров. Но когда у них возникают проблемы, можно услышать следующее: «обращусь в суд».То есть, верна поговорка «Не плюй в колодец, пригодится водицы напиться».

И, наконец, четвертый показатель – сам судья, его способность сопротивляться давлению и влиянию, защищать независимость свою, судебной инстанции и, в целом, судебной власти. На правосудие влияет также моральный облик судьи, его эмпатия по отношению к обращающимся в инстанцию, степень ответственности за принятие решения, принципиальность, мудрость и другие качества. Говоря о мудрости, напомню читателям историю, дошедшую до нас из глубокой древности. Две женщины, претендующие на материнство в отношении ребенка, пришли к судье. Желая определить, кто из них истинная мать, судья объявил, что каждой из них принадлежит по половине ребенка. Одна из женщин заплакала и отказалась от своих притязаний, чтобы сохранить чаду жизнь. Думаю, решение судьи понятно всем.

Есть, конечно, и другие, определяющие ситуацию в системе, причины: финансирование, материальное и техническое обеспечение.

— Перечисляя факторы, влияющие на отправление правосудия, Вы делаете упор на личность судьи. Кто и что в состоянии обеспечить его независимость?

— В первую очередь, его независимость обеспечивается самой процедурой: порядком назначения, приостановления полномочий; отставки и освобождения от должности; неприкосновенностью судьи; тайной совещательной комнаты и запрещением требовать ее разглашения; установлением ответственности за неуважение к суду и к судье и за вмешательство в рассмотрение дела; выделением адекватных средств для функционирования судебной власти; созданием необходимых организационно-технических условий для деятельности судебных инстанций; нормальным материальным и социальным обеспечением.

В обществе много разговоров о том, что судьи пользуются привилегиями, однако гарантии обеспечения их независимости прописаны законом. И мало, кто в курсе, что для судей законом предусмотрено около 20 оснований, да Кодексом этики судьи – с десяток, для привлечения их к дисциплинарной ответственности, что не предусмотрено для других категорий государственных служащих. Каждый судья обязан постоянно заботиться о своем имидже, чтобы быть как жена Цезаря – вне всяких подозрений.

Надо признать, что недостатков, допущенных по вине судей, очень много. Когда судья допускает ошибку по незнанию или неосторожности, его должны поправить, для этого создана судебная система: суды, апелляционные палаты и Высшая судебная палата. Но, когда сбой дает вся система, во главе с высшими органами правосудия, это – беда, на которую я обращал внимание, начиная с 2013 года. Для меня остается загадкой и такой факт, что на протяжении двух десятков лет никак не решается вопрос о праве обращения граждан в Конституционный суд, в соответствии со ст. 20 Конституции, при нарушении их конституционных прав. Если б это не избавило, то хотя бы повлияло на количество обращений граждан РМ в Европейский суд по правам человека.

— Какую роль играют органы самоуправления судей?

— Общее собрание судей и Высший совет магистратуры (ВСМ), являющиеся органами самоуправления, ответственны за положение дел в системе правосудия. Если общее собрание созывается раз в год по решению ВСМ или по требованию не менее 50 судей, то ВСМ действует на постоянной основе. И сегодняшнее состояние дел в судебной власти позволяет мне утверждать, что у нас есть суд и судьи, но нет принципиального ВСМ. Есть факты, которые, по моему мнению, говорят о проявлении лояльности к политической власти. Например, дело о непризнании местных выборов в столице или решение ВСМ о молниеносно спущенном на парашюте новом члене Конституционного суда.

Судьи высказывают много претензий к ВСМ, упрекают совет магистратуры, что он не защищает их, не обеспечивает им должностную и личную независимость. Я сам убедился в том, что эти претензии не беспочвенны, на примере отставки одного из заместителей председателя Высшей судебной палаты. Принципиального, исключительно профессионального и честного судью некоторые СМИ проводили на пенсию домыслами негативного характера, но ВСМ никак не отреагировал.

После принятия Парламентом постановлений от 7-9 июня 2019 года, в которых содержались обвинения в адрес судов, я ожидал, что ВСП созовет Общее собрание судей, чтобы честно и открыто обсудить положение дел в системе и признать обвинения либо опровергнуть их. Этого требовали и судьи, но случилось наоборот. Большинство судей желает перемен, но их не может обеспечить нынешний состав ВСМ. И, потом, судебная власть, как часть государственной власти, нуждается в том, чтобы ее представляли не только принципиально, но и с достоинством. Современный состав ВСМ, по моему убеждению, явно не способен к этому.

— Какие же принять меры для реальной реформы юстиции?

— Пора перестать трубить о её проведении, а, засучив рукава, начать работать на проблемных участках. Предлагаю конкретные шаги:

— Законодательная и исполнительная власти, политические силы и те, что формируют общественное мнение, сами должны уважать принцип разделения властей в правовом государстве, сделать это программным положением и воспитывать в этом же духе гражданское общество.

— Партнерам Республики Молдова по развитию разобраться с действительным положением дел в юстиции и не поддаваться экстремистским провокациям отдельных политических сил с их информационными проводниками.

— Создать традицию, основанную на конституционном принципе взаимодействия ветвей власти. После очередных выборов в парламент и формирования нового правительства в обязательном порядке провести слушания, с целью выявления проблем юстиции и отношения общества к ней.

— Придать Общему собранию судей конституционный статус для того, чтобы оно могло предотвратить сращивание ВСМ с политическими силами и отдельными политиками.

— Немедленная отставка нынешнего состава ВСМ, по состоянию на 7-9 июня 2019 года, и образование нового.

— Расширение полномочий ВСМ в части создания комиссии из судей и представителей общественности (их должно быть больше по численности) для внутреннего определения оценки всех судей, узаконив при этом цели, порядок, условия и критерии оценки.

— Возвращение ВСП численного состава и полномочий по состоянию, которое было в начале реформы – 27 августа 1996 года. Нынешние авторы предлагают, чтобы в состав ВСП входило 17 судей, с кардинальным изменением их полномочий, естественно, при принципиальном определении места и роли ВСП в судебной власти.

— В столице следует создать две апелляционные палаты: одну – для муниципия, вторую – для окружающих столицу районов.

— Следует возвратиться к инициативе 1998 года по созданию специализированного уголовного суда, который должен в первой инстанции рассматривать тяжкие и особо тяжкие преступления в отношении представителей высшего и среднего эшелонов власти, и, тем самым, бороться с местничеством, крышеванием, рейдерскими атаками, злоупотреблениями при перераспределении собственности.

Сейчас, после 20 лет упущенных возможностей, есть предложение создать суд для рассмотрения дел о коррупции. Правда, ничего не говорится о статусе таких судей, который, на мой взгляд, должен быть особым.

— Я знаю, что недавно в Европейском Университете Молдовы, где Вы работаете, прошло обсуждение этих же проблем. Вы можете посвятить нас в подробности?

— Да, действительно, мы провели мероприятия, посвященные Международному дню прав и свобод человека. Студенты и профессора нашего вуза, Государственного университета, Академии полиции и Технического университета встретились с известными юристами страны, разыграли процесс рассмотрения обращения в КС, прослушали более 30 докладов на тему независимости юстиции. Участники конференции обсудили восстановление нарушенных прав, свобод и законных интересов граждан со стороны судов, прокуратуры, органов уголовного преследования, полиции и других институтов власти. Было отрадно, что речь велась не только о правах и свободах, но и об обязанностях, и, как мне показалось, о самом главном –наличии у пострадавших и нарушителей закона системы моральных ценностей.

— Виктор Степанович, благодарю за обстоятельное и интересное интервью. Наш коллектив поздравляет Вас с зимними праздниками и желает Вам успехов на профессиональном поприще.

— Большое спасибо и взаимно.

 

Интервью вела

Ольга Березовская

 

Специально для kommersantinfo.com