Свобода слова под надзором
.
Европейская политика последних лет стремится быть «воинственной демократией», способной остановить радикализм и защитить меньшинства. Но чем дальше, тем заметнее другое явление — расширяющаяся зона государственного вмешательства в свободу слова. И всё чаще это вмешательство выходит далеко за рамки разумного баланса между безопасностью и правами граждан.
26 ноября 2025 года в Берлине трое вооружённых полицейских пришли на квартиру американского драматурга С. Дж. Хопкинса. Причиной стал не экстремизм, не призывы к насилию и не подготовка к преступлению. А… обложка самиздатной книги, где драматург сатирически наложил едва заметную свастику на медицинскую маску — критикуя, как он считал, авторитарные тенденции пандемийной политики. Полиция уже признала его виновным год назад — за твит с той же обложкой. Теперь пришли снова просто потому, что он повторно разместил изображение.
Если бы это был единичный случай, его можно было бы списать на бюрократический перебор. Но это — звено в цепочке растущих ограничений свободы слова в Европе, прежде всего, в Германии и Франции. Ещё в 2022 году глава Федерального уголовного управления Германии предупредил: «Каждый, кто опубликует язык вражды, должен ожидать полицию у дверей». И это не метафора. The New York Times обнаружила 8500 расследований за «речевые правонарушения» в интернете. С 2018 года не менее 1000 человек получили наказания. Доходило до рейдов из-за лайков, мемов или эмоциональной критики политиков.
За пределами Германии ситуация схожая. Франция, родина Декларации прав человека, сегодня активно запрещает общественные организации. За время президентства Эмманюэля Макрона закрыты 46 структур — антифашистские, мусульманские правозащитные, консервативные, экологические. Иногда — лишь за острые высказывания или за то, что они не удалили комментарии пользователей в соцсетях. Посыл прозрачен: несогласие — риск. Получается парадокс: законы, созданные для защиты меньшинств, всё чаще применяются против меньшинств.
Европа ограничивает свободу слова и параллельно наблюдает рост экстремизма. Он не исчез, а растёт. В Германии число праворадикалов выросло с 20 тысяч до более 50 тысяч за десять лет. Преступления радикалов — плюс 47% за год. Европарламент фиксирует «резкий рост» дискриминации и преступлений на почве ненависти в ЕС.
Показательно, что лидеры ультраправых — Ле Пен, Вилдерс, Хёкке — усиливают популярность даже после судебных преследований. Иногда — благодаря им. Исследования подтверждают: чем более защищена свобода слова, тем выше толерантность общества. А жёсткие ограничения, напротив, провоцируют радикализацию.
Если европейские правительства продолжают строить систему жёсткого контроля над речью, возникает риск, что завтра этой системой воспользуются их политические противники. Пример США показывает: резкие ограничения свободы слова могут стать инструментом правых реваншистов. И тогда нынешняя европейская модель «воинственной демократии» будет использована против тех, кто её создавал.
Европейский Союз называет признание языка ненависти «преступлением ЕС». Европейский суд по правам человека лишь частично защищает непопулярные или экстремистские высказывания. И это верно. Но поддержка уже любого свободного слова со стороны общественных институтов уменьшается. И потому главный вопрос сегодня звучит так: не стала ли сама система ограничений свободы слова в Европе большей угрозой для демократии, чем экстремисты, которых она хочет сдержать? От ответа зависит не только европейское будущее, но и судьба либеральной демократии в целом.
Якоб МЧАНГАМА,
юрист, исполнительный директор проекта «Будущее свободы слова», старший научный сотрудник Фонда индивидуальных прав и выражения мнений
От редакции : В этой истории в фокусе оказываются и Молдова с Украиной, идущие по траектории евроинтеграции не как сторонние наблюдатели, а как страны, фактически «встраивающиеся» в европейскую нормативную ткань. Вопрос в том, является ли их повестка свободы слова калькой европейской повестки, или они вырабатывают собственную стратегию и собственные зажимы.
С одной стороны, логика «сближения стандартов» неизбежно тянет за собой и европейские подходы к регулированию, от борьбы с дезинформацией до расширения перечня запретов в публичной сфере, потому что кандидатам важны предсказуемость и демонстрация лояльности общим правилам. С другой стороны, у этих стран есть свои внутренние источники ограничения, которые не всегда совпадают с европейскими: в Украине, где война делает информационное пространство частью обороны, государство и общество легче принимают жесткие рамки как меру безопасности, а граница между защитой и цензурой становится особенно зыбкой.
В Молдове ограничения чаще возникают в политическом и медиарынке, где борьба с внешним влиянием, конфликт интересов и слабость институтов создают соблазн закручивать гайки «на всякий случай», подменяя правовую ясность ситуативными решениями. Поэтому евроинтеграция здесь не гарантирует ни большей свободы, ни большего контроля автоматически, она лишь задает язык и инструменты, а то, во что они превращаются, зависит от зрелости местных институтов и их способности отличать опасное от неудобного.
Хотите больше? В нашем Telegram-канале — темы под грифом «не для всех»: нестандартные ракурсы, дополнительные материалы и аналитика без купюр.
Хотите поддержать изменения к лучшему в вашей стране? Участвуйте в них вместе с нами! Вы можете внести свой вклад в независимую журналистику.
