Поиск..

360° Интересно

Вадим Чирков: «Как я открывал Заокеанию»

.

Случаи из жизни коллеги — бывшего кишинёвца и нынешнего гражданина США.  

Лирическое отступление 

«Хлеб-соль…» всего лишь малая капелька от того моря впечатлений, которые я испытал в Заокеании. Сумасшедшие небоскребы Манхэттена, более ста музеев. Карнеги холл, Трамп тауэр на 5-й авеню, люди со всех концов планеты (показать бы их националистам!), наряды, прически, бороды, шапки, кепки и шляпы, украшения на груди, говоры…

Повидал: Мексику с ее пирамидами, Канаду, Аляску, Флориду, Вашингтон, Вирджинию, Лос Анджелес, Сан-Франциско, Лас Вегас, Мехико-сити, Акапулько, Иерусалим (Мертвое море, гора Моссад, Яд Вашем…), Хайфу, Филадельфию, Ванкувер, Оттаву, Монреаль, Квебек, Нэшвилл, Новый Орлеан, городок Ки Уэст во Флориде, где дом Хэмингуэя и где по главной улице хозяевами ходят петухи…

Писал, публиковался в Штатах, Израиле и Москве, был награждаем дипломами и «Золотыми перьями».

В Кишиневе я прожил и проработал 37 лет: «Молодежка», «Советская Молдавия», «Юный ленинец», киностудия «Молдова-филм». Перечислить все места, где я там побывал, не могу, не хватит места: все мои теперешние сны – командировки, автобусы, автобусы, автобусы… И почему-то Чадыр-Лунга и Флорешты.

Хлеб-соль по-американски

Буквально на третий-четвёртый месяц по приезду в Нью-Йорк наши, еще кишиневские, друзья, но уже давно оперившиеся в Америке, пригласили нас к себе в Нэшвилл, в столицу штата Тенесси и музыки кантри. Бывший инженер Дома быта в Кишинёве (зарплата 120 р, однокомнатная картира, где жили вчетвером: он, жена, дочь и большая собака по имени Садко), Нюма стал к этому времени владельцем большого ювелирного магазина в центре города, двухэтажного дома на двоих, еще домов, которые сдавал, двух машин, яхты, квартиры в Майями и Нью-Йорке. Его жена, Марина, была к этому времени главным бухгалтером крупной фирмы. Билеты на самолет туда и обратно оплатили, понятно, они.

Огромный аэропорт New Arcа был для нас, перепуганных чужой и всё еще непонятной страной, непроходимым лабиринтом. Из английского мы знали только excuse me, I am sorry и thank you. Еще where и how much? Все пассажиры с колясками, мы — с тяжелыми саквояжами. Стоим, таращимся на проходящую мимо нас разношерстную публику… Как нам найти в целом городке аэропорта сектор Нэшвилла?

Жена (женщины быстрее нас, мужиков, осваиваются в незнакомой обстановке) всё-таки остановила молодого человека, американца, судя по одежде и уверенности в походке, и спросила про Нэшвиллский сектор. Он кивнул и… повел нас по лабиринту New Arca. Коридоров и поворотов было множество, сами бы мы с этим извилистым путем ни за что не справились. Привёл, усадил, показал на окно регистрации, еще раз кивнул, ушел. Мы вздохнули и стали оглядывать зал. И вдруг снова увидели этого молодого человека. В руках его был поднос, а на нем сэндвичи и три бумажных стакана. Наверно, с кофе. В аэропортах, кстати, они стоят втридорога. У нашего провожатого, наверно, здесь знакомые или родственники.

Молодой человек направился к нам. Протянул поднос. Недоумевая, всё еще не веря, что это нам, мы взяли сэндвичи и стаканы. С трубочками, значит, кофе. Сказали thank you very much. Он что-то ответил. Скорее всего, дежурное американское you are welcome. Повернулся и ушел.

Случайно остановленный моей женой молодой человек, американец, всё прочитал на наших растерянных, даже перепуганных лицах и показал нам, что такое… То, что в Америке является нормой. Одной из черт их менталитета. Участие в чужой… ну, не скажу — жизни, а в чужом затруднении. Can I help you? — самый обычный вопрос в Америке. Об этом у вас спросят на перекрестке, об этом спросят в магазине, об этом спросят когда вы, устав, прислонитесь к стене дома…

Ну а потом был Нэшвилл, городок среди лесов и озер, местечко высоких и тонких шпилей христианских храмов, двухэтажных домов, отделенных друг от друга языками дикого леса, куда забредают олени, чтобы поглазеть на людской быт, где обитают еноты, лисицы, белки…

После Нэшвилла была еще гористая и лесистая Северная Каролина, где наши друзья сняли на неделю трехэтажное шале, этакий шалейчик, где была большая солнечная веранда с джакузи на четверых, огонь камина внизу, вечерний бильярд в подвале…

Мне здесь могут возразить, вообще распушить. Мол, придумано, враки, Америка другая. Раскис, слушай лучше Задорнова…

Если упал …

Бруклинцы чаще всего — работники Манхэттена. Часам к 7 вечера вагоны поезда метро, идущего из центра города, переполнены. Люди, выходящие из вагонов, усталые, лица их чаще всего к этому времени бледны: в Америке лодырей не любят и, чуть что, от них избавляются. Я — из породы наблюдателей и отмечаю эту усталость и бледность. Насуетившись, наулыбавшись за день, люди уже не следят за тем, какое у них выражение лица, на нём теперь написано одно: побыстрее одолеть путь от трейна (поезда) до дома, а там, наконец, расслабиться!

Поднимаюсь по высокой лестнице навстречу людскому валу, вагон вот-вот отойдет, я тороплюсь. Спеша, запинаюсь о последнюю ступеньку и падаю. И все, кто на платформе — молодые, пожилые, старые, усталые и бледные, спешащие домой — вскрикивают и бросаются ко мне. Поднимают, спрашивают, не нужна ли помощь, всё ли цело, вглядываются в мое лицо… Подобный случай описан у О.Генри, но я испытал его на собственной шкуре, а потом вспомнил О.Генри, его манхэттенский рассказ.

Накладка    

При «наших» первых встречах с Америкой случается много накладок. Таких разных, что в иные истории трудно поверить, и кому-то может показаться, что они придумываются. Ничего подобного! Всё взято из жизни.

Моя дочь, Нелли, ехала в метро в Манхэттен ради оформления документа. Этой мороки поначалу довольно много. Вагон был полон, и кто только в нем ни сидел — ни стоял! Индеец, негр, китаец, испанец, филлипинец, араб, еврей, монгол, грузин, узбек, мексиканец, индиец, пакистанец, русский, молдаванин, белая молодая женшина с черным сынишкой, черная с белым… В таких вагонах, где все перед Богом и людьми равны, следует катать, я думаю, суток по 15 националистов, шовинистов и расистов всех мастей, чтобы у них просветлело в головах.

Но я все-таки о накладке. При толчке вагона моя Нелька чуть не упала на стоящую позади американку, темнокожую женщину, а та вдруг вскипела и на неё окрысилась. Дочь, ошеломленная неожиданной атакой, наспех слепила из своего малого запаса английских слов защитную фразу:

-Why are you so… — она хотела сказать «сердитая», angry, но промахнулась в поисках английского слова и сказанула близкое по звучанию – ugly (некрасивая). Что тут было!..

Пузырь 

Врач-уролог, говорящий на русском языке, но уже с акцентом, сказал пациенту, что в следующий раз он должен явиться на приём с полным пузырем. Хорошо, с полным, — закивал  пациент по имени Сеня. И вот он дождался своей очереди, вошел в кабинет врача, достал из сумки поллитровую бутылку коньяка «Хенесси» и протянул её доктору.

-Что это? — спросил тот, глядя на желтую жидкость в пузатой бутылке.

Сеня удивился вопросу и ответил:

-Пузырь.

-Это? — уролог ошарашенно показал пальцем на бутылку.

-Ну да. Вы же сказали явиться с пузырем.

-С полным, — машинально поправил врач.

-Не мог же я принести половину, — упрекнул доктора Сеня.

-Но я имел в виду другой пузырь!

— Какой? Вы же не сказали, какой любите! — пылко возразил Сеня. – «Планет»? «Курвуазье»?

-Я – уролог, и имел в виду не стеклянный, а мочевой пузырь. Вы как-то странно всё поняли.

-Ничего не странно, — защищался Сеня. — У нас любой правильно слово «пузырь» понимает. Скажешь человеку: «Тащи пузырёк», он тебе — сразу бутылку на стол.

Врач вздохнул, приказал пациенту спрятать «Хенесси» и разъяснил ему, что означает в Америке и других цивилизованных странах предписание врача-уролога прийти в кабинет с полным пузырем. А после отправил новичка в регистратуру выполнять задание, где обалдевшего Сеню ожидал полный «пузырь» родниковой воды «Deer park» и солидный выбор печенья на закуску.

 

Специально для kommersantinfo.com

 

 

 

Метки:

Смотри также: