Андрей Коробков: «Мы переходим от глобализма, когда все страны вроде бы равны, к политике сверхдержав».

Начало каденции Трампа на посту президента показало, что никому не будет скучно как в США, так и за их пределами. Что ждет Америку, Европу, остальной мир, закончится ли война России с Украиной при посредничестве Трампа, анализирует профессор политологии и международных отношений Университета штата Теннесси, доктор экономических наук Андрей КОРОБКОВ.

— Господин Коробков, Трамп бурно начал президентский срок. В связи с этим, какие изменения ждут США и мир в ближайшее время?

— С 2016 года Трампа несерьезно восприняла американская политическая элита. Когда он, к ее изумлению, был избран, то встретил ожесточенное тотальное сопротивление. У него не было ничего, напоминающего традиционные 100 дней американских президентов, когда им дается какой-то кредит доверия. Он воспринимался в качестве чужака, каким реально и был. Потом в 2020 году элитные круги, причем не только демократы, но и традиционные республиканцы, с облегчением вздохнули и убеждали себя, что с Трампом покончено, о нем никогда больше не услышат. Но оказалось, что в общем-то не покончено — и началась фронтальная атака на него, бесконечные судебные дела и кампания по дискредитации в медиа. К изумлению элиты, Трамп легко выигрывает праймериз, а потом и выборы. Причем выигрывает выборы, в общем-то, с полным разгромом демократов.

Впервые за десятилетия республиканец получает большинство и в коллегии выборщиков, и по количеству поданных за него голосов, а во-вторых, Трамп выиграл все семь колеблющихся штатов. Но самое главное — произошел резкий сдвиг в поддержке Трампа со стороны ряда традиционно демократических электоральных групп. За него проголосовало 43% испаноязычных избирателей и 25% афроамериканских мужчин. Он резко усилил поддержку со стороны мусульман в США, а это очень быстро растущая группа, и среди людей с азиатскими корнями. Более того, что шокирующе для демократов — резко усилилась его поддержка со стороны молодежи.

В целом, это пугающий знак и тренд для демократов, но это и гарантировало Трампу полный контроль над Республиканской партией. Его оппоненты в партии деморализованы и, по сути дела, полностью маргинализованы. Поэтому меняется и отношение к Трампу. Даже его воинственные оппоненты в медийных структурах снизили накал ненависти по отношению к нему и в общем-то возникло понимание, что Трамп — это не просто экзотическая популистская фигура, он все-таки отражает какие-то глубинные тренды в американском обществе и надо пытаться их понять и пытаться решить, как, собственно, иметь дело с изменяющейся обстановкой, с изменяющимся мнением избирателей.

Поэтому Трамп, по крайней мере, на сегодня, полностью контролирует Республиканскую партию и обе фракции как в Палате представителей, так и в Сенате. Демократическая же партия оказалась в состоянии шока, и по всем параметрам в таких ситуациях должна сдвигаться к центру, где большинство избирателей. А с демократами этого пока не происходит, потому что, как и в предыдущие годы, относительно небольшая, но очень громкая и очень агрессивная леворадикальная её часть продолжает во многом навязывать свою повестку партии в целом.

Интересно сейчас наблюдать, что будет происходить у демократов в плане подбора нового руководства. Что касается первых шагов Трампа, то видно, что он пришел с холодной решимостью провести очень глубокие радикальные реформы, и готов идти на серьезные конфликты, если нужно. Все это ведет к дальнейшему углублению раскола американского общества, который мы наблюдаем последние десятилетия.

— Если говорить о наиболее знаковых шагах Трампа в сфере внутренней политики, то, прежде всего, это — ужесточение в отношении иммиграции, конкретней, нелегальной миграции.

— Термин довольно спорный, поскольку речь здесь идет о людях, которые не имеют статуса для пребывания в США, но не все из них совершили какие-то преступления или серьезные правонарушения. Ясно, что те 11–12, может быть, теперь даже больше, миллионов нелегалов (будем все равно использовать этот термин), столкнутся сейчас с очень серьезными проблемами. Трамп ввел чрезвычайное положение на южной границе. Он поручил соответствующим органам, прежде всего, Министерству внутренней безопасности, начать широкомасштабные облавы и ускоренную высылку тех, кто находится на территории страны, не имея на это юридического права. Он целенаправленно собирается вступить в конфликт с правительствами либеральных штатов, которые заявляли, что не будут выполнять указания федерального центра в этом отношении. И ясно, что эта политика Трампа, как это сегодня происходит и в странах Евросоюза, и Великобритании, и в России, имеет широкую поддержку населения. Но при этом вопрос с иммиграцией сложный.

Надо иметь ввиду, что США вступили в глубокий демографический кризис, население сокращается естественным путем, и легальная иммиграция тоже сокращалась в течение длительного времени. Скажем, еще 15 лет назад население США росло где-то на 3 миллиона в год. 2 миллиона — был естественный прирост, и порядка 1 миллиона — иммиграция, как легальная, так и нелегальная. Сейчас эта цифра сократилась вдвое, и население растет только на полтора миллиона, возникают многочисленные проблемы, в том числе и проблемы с рабочей силой. Поэтому, с одной стороны, эта политика популярна, и не только у республиканцев. С другой стороны, она, конечно, может привести к серьезным конфликтам. И, помимо того, создать серьезные демографические проблемы и проблемы на рынке труда. Тем не менее, Трамп решительно двинулся вперед в этом направлении.

Вторая сфера его деятельности, которая связана с первыми подписанными указами — борьба с политикой идентичности и ликвидация института по сути дела комиссаров на рабочих местах. Он начал, естественно, с госслужбы, с вооруженных сил. Соответствующие сигналы посылаются и частному бизнесу, и другим организациям с тем, чтобы подобные офисы ликвидировались, и преференции, которые предоставляются на основе принадлежности к определенным этническим, расовым, гендерным группам, на основе сексуальной ориентации, были прекращены. Видимо, эта политика также является ответом на серьезный запрос со стороны общества. И если в 2016 году эта политика поддерживалась прежде всего белым средним классом, то сейчас видно, что ее поддерживают значительные группы испаноязычных, которые в основном являются католиками и социально-консервативны, и даже встречает понимание со стороны значительной доли мужчин-афроамериканцев, да и ряда других групп населения.

Третья сфера — реформа и решительное сокращение госаппарата. В стране чуть больше двух миллионов федеральных госслужащих, большинство из них последние годы работали из дома. Один из первых указов Трампа был связан с распоряжением, чтобы все федеральные служащие вернулись на свои рабочие места. Но Трамп хочет идти гораздо дальше, и по сути дела у него тут три цели.

Первая — жесткое сокращение госаппарата с тем, чтобы сократить расходы даже на 50%, то есть, примерно на миллион человек. При Байдене госаппарат ещё разросся примерно на 150 тысяч человек. Ясно, там есть, что резать.

Вторая — убрать тех, кто политически подозрителен для Трампа, является сторонником либеральной идеологии и Демократической партии. Трамп в первый свой срок столкнулся с тотальным саботажем со стороны госаппарата, и теперь твердо намерен провести там очень серьезные реорганизации и сокращения. Госслужащие в США имеют значительные льготы и их достаточно сложно уволить, но этого можно добиться, если, скажем, ликвидировать какие-то ведомства или провести реорганизацию, ликвидируя внутренние подразделения. Видимо, Трамп пойдет именно этим путем. Он ведет разговоры о ликвидации Министерства образования и Министерства энергетики. Думаю, что работа будет идти именно в этом направлении.

Третья — Трамп все время говорит, как и ряд его ближайших соратников, о необходимости ликвидации программы DEI, что значит Diversity, equity and inclusion (Разнообразие, равенство и включенность), по сути дела, программы квот для меньшинств. Ясно, что начнут с людей, которые работают именно в этих офисах. Их уже отправили в оплачиваемые отпуска, но потом этот процесс пойдет дальше. Этнорасовая структура госаппарата отличается от структуры населения. Например, доля афроамериканцев среди госслужащих превышает 18% при их доле в населении 13,5%. Поэтому, под предлогом приведения структуры госаппарата в соответствие со структурой населения, тут тоже будут делаться серьезные шаги.

Понятно, что эта политика столкнется с ожесточенным сопротивлением госаппарата и будет вестись широчайшая медийная кампания. При этом суды будут использоваться очень широко. Но использование судебной системы при сегодняшнем раскладе — палка о двух концах. Скажем, в сфере миграции 14-я поправка Конституции — право на гражданство на основе рождения на территории США —  вопрос, который, попав в суды, будет идти до Верховного суда, где у Трампа солидное большинство 6 на 3. И при этом это большинство может еще вырасти на следующие четыре года. Поэтому, Трамп заявляет о своей решимости в плане проведения очень жестких и радикальных реформ, и при этом ясно, что он готов к длительной, ожесточенной борьбе.

— Насколько серьёзны последствия таких решений для западной цивилизации в целом?

— Мы наблюдаем стремительное усиление влияния праворадикальных сил на Западе. Это происходит во Франции, Италии, Германии, Австрии, Голландии, в определенной степени и в Великобритании. Можно упомянуть Польшу, Венгрию Словакию и еще целый ряд европейских стран. Это действительно глубинное движение, которое имеет место сейчас в западном мире. Но мы видим консервативный поворот, например, в России, Израиле, Турции и Индии.

Трамп говорит о необходимости защищать национальные интересы и национальные экономики. Но аналогичные процессы мы видим и в других странах. Отторжение идеи полностью свободной торговли, стремление защищать реальный сектор национальной экономики — с одной стороны. С другой — протест против растущей роли наднациональных бюрократических органов, как это происходит в Евросоюзе. А также отторжение свободы передвижения людей по миру — антииммигрантская волна, которая сейчас имеет место в большинстве развитых стран мира.

— Что вы можете сказать о неоднородности команды Трампа? Кто-то даже прогнозировал раскол между ним и Маском.

— Американская администрация всегда является разношерстной, потому что это демократическая федеральная страна с очень сложной структурой населения. Даже самый радикальный президент стремится балансировать между разными группировками — политическими, экономическими, расовыми, гендерными, региональными. И даже Трамп соблюдает эту линию. Он пригласил в свою команду Рубио — как политического тяжеловеса и человека традиционных неоконсервативных взглядов. И неудивительно, что тот получил стопроцентную поддержку в Сенате, поскольку политическая элита считает его своим.

Но Трамп также целенаправленно привел целый ряд людей, не завязанных на Вашингтон, не завязанных на элиту — с тем, чтобы они действовали в роли новой метлы. Здесь, пожалуй, наиболее показательная фигура — Пит Хексет, назначенный на пост министра обороны. Хотя он был утвержден Сенатом, против него идет мощнейшая атака, потому что он, естественно, воспринимается как очень серьезная угроза. Он знаком с Пентагоном, знает, как система работает, он ушел оттуда в звании майора, и, соответственно, не завязан на военно-промышленный комплекс. При этом исповедует правые идеи, давно говорит о необходимости немедленно прекратить политику расовых и прочих групповых преференций и уволить тех, кто получил продвижение по службе на основе этой политики. Мы видели, что Трамп символически, на второй день своего президентства, уволил женщину, которая была первой женщиной, командующей родом войск, в данном случае — береговой охраной. И в случае Хексета ясно, что пойдет очень серьезная чистка ведомства от служащих, которые прошли по квоте.

И до Трампа были многочисленные попытки сократить и почистить аппарат — Клинтон, к примеру, значительно сократил госаппарат. Он также назначил на пост министра обороны в определенной степени аналогичную Хексету фигуру— это Лес Эспин. Но Эспин продержался в Пентагоне один год. Он встретил тотальный саботаж своих распоряжений, был вынужден уйти и через год умер от инфаркта. Парадоксально, но Буш в свое время назначил Рамсфелда с такой же целью. Тот должен был сократить расходы и госаппарат. Но потом произошли события 11 сентября, и Рамсфелд, наоборот, стал сторонником максимального расширения бюджета и персонала министерства обороны.

Трамп, конечно, предпринимает гораздо более глобальную попытку реформ. Насколько он будет успешен в преодолении сопротивления на местах, покажет время. Но другие фигуры, которые имеют примерно такие же характеристики, как Хексет — это, прежде всего, Телси Габбард, назначаемая во многом на символическую, но важную должность директора национальной разведки. Человек, сидящий на этой должности, не столько занимается производством разведданных, сколько координирует деятельность всех разведывательных ведомств США и доставляет конечный продукт непосредственно президенту.

То же самое можно сказать о Кристи Ноэм, губернаторе Южной Дакоты, которая назначена на пост министра внутренней безопасности. Она должна провести серьезную встряску и работать с другими сотрудниками Трампа в проведении новой жесткой и агрессивной миграционной политики. Очень важную роль должны сыграть в этом плане кандидаты на должности директора ФБР Кэш Пател и министра здравоохранения и социальной политики Роберт Кеннеди.

Это можно сказать об очень многих членах администрации. Есть такие люди, как Рубио, которые должны служить мостиком между Трампом и традиционной элитой. Но очень большая группа в числе приходящих — это люди, которые знают структуру аппарата, но при этом приходят с задачей провести глубочайшую встряску и чистку персонала и даже радикально изменить цели работы определенных ведомств.

Более того, Трамп, например, заявил, что он думает о том, как сократить аппарат в целом и ликвидировать ряд ведомств. Под нож могут попасть министерство образования, которое традиционно было источником левых идей, и министерство энергетики, которое в США играет специфическую роль, в том числе отвечает за производство ядерного оружия.

— Что дальше будут делать демократы? Есть прогноз, что республиканцы могут править США до 2038 года.

— Сомневаюсь. При такой радикализации и весьма жестких мерах, принимаемых администрацией, можно ожидать, что маятник качнётся в обратную сторону гораздо раньше. Если республиканцы теряют большинство хотя бы в одной палате во время выборов 2026 года, то опять столкнутся с тотальным саботажем со стороны демократов теперь уже в законодательной области.

Байден стал кандидатом партии в 2020 году в результате закулисных махинаций партийного руководства, которое было напугано перспективой прихода к контролю под партией, к получению номинации со стороны левака Берни Сандерса. Тогда партийная верхушка сплотилась вокруг Байдена, которого никто и никогда за его долгую карьеру не считал сильным кандидатом. И потом мы все наблюдали то, что происходило последние четыре года. Байден выступал в роли голого короля, когда свита убеждала его в том, что он замечателен. Проводились многочисленные манипуляции с медийными структурами, попытки повлиять на общественное мнение. Но от этого не было большого толка, потому что публика, естественно, видела то, что происходило с Байденом за эти годы. В результате, партийная верхушка испугалась, увидев то, что видели все во время дебатов между Трампом и Байденом. Его бесцеремонно вытолкали из кандидатов и стали продвигать абсолютно непроверенную Харрис. Поэтому, первое, что им нужно сделать — вернуться к демократическому процессу в выборе кандидатов и искать серьезных реальных кандидатов.

Второе — необходимо определиться, с кем партия. Последние годы она находилась под сильнейшим давлением леворадикалов, которые толкали её влево и навязывали многие лозунги, не очень привлекательные для большинства населения. Эти выборы совершенно четко показали, что в обществе возникла очень сильная усталость и раздражение относительно политики квот, секторных привилегий, продвижения на основе принадлежности к определенным группам, и произошло просто-напросто ее отторжение.

Вообще парадокс этих выборов был в том, что ни социологические опросы, ни обсуждения экспертов не артикулировали главную проблему этих выборов. Речь шла об инфляции, о состоянии экономики, о чем угодно, кроме политики идентичности, которая стала вызывать оскомину уже не только у белого среднего класса, но и у многих других слоев населения. Поэтому, демократам надо решить для себя, куда они идут, к центру или продолжают сдвигаться влево. Логичным шагом видится сдвиг к центру. Но пока мы видим, партия не проявляет воли ни для того, чтобы определиться с новым руководством, новыми лидерами, ни с тем, чтобы провести размежевание с радикальными левыми группировками.

Помимо этого, демократам надо думать о работе с определенными группами. Они долгое время позиционировали себя, как партию рабочего класса, в том числе белого рабочего класса. И сдвиги последних десятилетий показали, что это вообще не так. То есть, белые рабочие уже давно ушли к республиканцам, но теперь к республиканцам начинают уходить и испаноязычные, и многие другие группы. Самое поразительное, что демократы стали терять поддержку молодежи, которая была весьма левой последние десятилетия. Демократам надо перестать быть партией, с одной стороны, меньшинств, с другой — людей, сидящих на welfare, то есть, получающих какую-то социальную поддержку от государства. Одновременно, что парадоксально, это партия большого глобалистского бизнеса. Во время выборов 2016 года было очень четко видно, что Трамп опирался на голоса белого среднего класса, малого и среднего бизнеса и традиционного сектора экономики — промышленности, прежде всего, обрабатывающей, и сельского хозяйства. Это все те, кто уже был настроен против глобализации, хотел защиты внутренней экономики от глобального рынка. А демократы опирались на меньшинства, на интеллектуальные элиты и на глобалистские секторы бизнеса. Это хай-тек, это медийные структуры, цифровые олигархи, фармацевтические гиганты. Они поддерживали демократов.

Но и тут происходит сдвиг. Как я уже сказал, с одной стороны, от демократов стали уходить многие группы меньшинств. А с другой — резко и неожиданно в последние полгода отвернулись цифровые олигархи. Почему? Часть из них всегда хочет быть с победителем, кто бы это ни был. Но, помимо, они озабочены и вопросами цензуры, и вопросами кадровой политики — тем, что тоже вынуждены набирать людей не на основе квалификации, а на основе принадлежности к каким-то «защищенным» группам. Началось это с Маска, а потом был парад цифровых олигархов, который мы наблюдали на инаугурации Трампа.

Причем интересно, что Байден, который еще несколько месяцев назад был совершенно не против этих олигархов, и в общем-то считал их своей базой, в своем прощальном обращении стал говорить об опасности техно-промышленного комплекса и необходимости как усилить цензуру социальных сетей, так и установить экономический контроль в этой области. Это очень быстрое изменение, которое говорит о том, что отход этой группы капитала от демократов, с одной стороны, имеет серьезную базу, а с другой — воспринимается как крайне опасный и катастрофичный руководством партии.

Пока мы видим разброд и шатания в рядах демократической партии. Они понимают, что у них серьезные проблемы, но пока никто четко не сказал, что нужно делать и не пошел открыто против леворадикальных групп в составе партии.

— Трамп сделал заявление касательно сделки по Украине в ближайшее время и санкциях США для РФ, если это не произойдет. Доведет ли он свои угрозы до воплощения?

— Трамп четко себя позиционирует как антиглобалист. Он считает, что открытая экономика, открытое движение товаров и услуг навредили США, привели к утрате реального сектора экономики. И эта система должна быть, если не разрушена, то по крайней мере модифицирована.

Во-вторых, он считает главным оппонентом США — Китай. США должны перейти от политики открытых дверей и попыток интегрировать Китай в мировую, западную систему к новой политике сдерживания. И очень много из того, что он делает, вытекает из этих двух пунктов. С одной стороны, мы видим кампанию за введение тарифов, за инициацию тарифных войн, причем теперь уже не только с Китаем, но и с соседями — Мексикой и Канадой. Многих удивляет то, что он нацелился на Мексику и Канаду. Но это совершенно логично, поскольку Китай, Мексика и Канада являются главными и доминирующими поставщиками товаров в Соединенные Штаты. Поэтому удар по ним — это по сути дела изменение правил торговой игры для США в целом.

А вот в отношении Китая ситуация любопытная. С самого начала, с 2016 года, советник Трампа по внешней политике Стив Беннон всегда говорил, что США при Трампе должны повторить трюк Никсона и Киссинджера 1972 года. Тогда Никсон заключил сделку с Китаем. Китай начал получать деньги и технологии, а на Запад за эти десятилетия приехало учиться 2,6 млн китайских студентов. И таким образом сформировался такой тайный альянс между США и красным Китаем против Советского Союза. Это вынудило СССР строить вторую линию ядерной обороны на Дальнем Востоке, что нанесло тяжелейший удар по советской экономике. Трамп, как сторонник политического реализма, то есть, чисто силовой политики, считает, что нужно играть в такую же игру.

И вот уходит Трамп, приходит Байден, начинается вторжение России в Украину в феврале 2022 года. Байден идет на практически полный разрыв отношений с Россией, он успешно формирует коалицию западных стран против нее и вводит жесткие санкции. Теперь приходит Трамп, который, с одной стороны, заявляет, что хочет достичь мира и сделать это быстро. А с другой — в определенной степени ослабляет свою переговорную позицию тем, что, во-первых, все знают о стратегическом подходе, при котором с Россией нужно договариваться, потому что главная цель — все-таки ослабить Китай. А во-вторых, все знают, что он является противником широкомасштабной помощи кому бы то ни было. И уж тем более — противник давать кому-то военные гарантии. Все понимают, что его отношение лично к Зеленскому, мягко говоря, не теплое. Он считает, что Зеленский, по крайней мере, дважды его подставил и по «делу Burisma», и во время выборов прошлого года, когда Зеленский открыто занял сторону Байдена и демократов.

Это все, конечно, осложняет для Трампа достижение тех целей, о которых он сейчас говорит. Вначале он заявлял, что решит проблему за день, потом за 100 дней, теперь говорится о шести месяцах. Но ясно, что он в общем-то будет продолжать давление в этом направлении, будет использовать политику кнута и пряника, где кнут конкретно для Украины — это прекращение финансовой помощи, а для России — резкое усиление санкций и искусственное снижение цен на нефть, которое, кстати, уже началось. Но детали сейчас определить трудно. Ясно, что тут четыре плоскости.

Первая — территориальный вопрос. Трамп в целом исходит из необходимости признания реальности на земле. То есть, каждая страна получает то, что она контролирует на данный момент.

Вторая — это финансовая помощь. Что именно должна получить Украина и от кого. И для России в случае пряника — это снятие санкций.

Третья — вопрос гарантии безопасности Украины в любой новой конфигурации и вопрос длительности этих договоренностей. Вначале говорилось о десяти годах гарантии со стороны НАТО. Теперь говорится уже о более долгом сроке и гарантиях со стороны европейцев. Но ясно, что Путина ничего, кроме постоянного нейтралитета Украины и отсутствия западных войск и вооружений на ее территории, не устроит. Это наиболее серьезный камень преткновения.

Потенциально есть и четвертая плоскость. Это вопрос политического устройства Украины. Ясно, что Путин предпочел бы какую-то этнофедеральную структуру и гарантии для русского языка и русскоязычных меньшинств.

В общем, тут очень много проблем. Позиции Украины и России, по сути дела, полярны. Но ясно, что у Трампа есть значительные рычаги давления. Вопрос в том, в какой степени он будет готов их использовать, и какова его личная цель в этой ситуации.

— Недавно Зеленский заявил, что «вопрос завершения войны в Украине должен быть победой для Трампа, а не для Путина». И подчеркнул, что Украина не согласится на сокращение ВСУ в пять раз и на все прочие уступки, которые требует Путин. Как Трамп сможет распутать этот гордиев узел позиций и интересов сторон?

— Первое — позиция Трампа состоит в том, что мы переходим от глобализма, когда все страны вроде бы как равны и имеют равный голос, к политике сверхдержав. Поэтому он и с крупнейшими странами Евросоюза будет говорить свысока, и они это прекрасно понимают. Вы видели, как он это продемонстрировал, пригласив на инаугурацию только ультраправых европейских деятелей. Поэтому, в его представлении внешняя политика — это политика великих держав. Совершенно однозначно.

Второе — ясно, что он скажет европейцам: это, ребята, ваши проблемы, если хотите, решайте их сами. Европейцы не имеют ни военного, ни экономического потенциала для того, чтобы заместить США в качестве основного спонсора, как экономического и уж тем более военного для Украины. По иронии это одновременно ослабляет и переговорные позиции Трампа, потому что все знают, что это его базовые ключевые убеждения.

Что касается Украины, то, объективно говоря, без американской помощи длительное сопротивление оказывается просто невозможным. Поэтому, Зеленскому, во-первых, придется работать с Трампом и делать то, что тот ему скажет, а, во-вторых, я думаю, тут есть определенное разделение — ситуация Зеленского и ситуация Украины. Зеленский в очень уязвимом положении, как я уже говорил, для Трампа он — человек, который его в лучшем случае подставил, в худшем случае предал в ситуации с Burisma, с расследованием деятельности Хантера Байдена и последующим импичментом и во время выборов прошлого года, когда и Зеленский, и официальные лица Украины открыто играли на стороне демократов. И мы знаем про Трампа, что он никогда не прощает личных обид, причем даже и не в таких случаях. Потому ожидать, что Зеленский окажется в какой-то благоприятной ситуации, очень трудно. Но это не значит, что Трамп точно так же будет относиться к Украине.

Мы видим, что даже косвенно заявление Трампа о готовности развивать нефтегазовое производство в США, его общее отношение к проблемам энергетики уже повлияло на мировой нефтегазовый рынок. И то, что происходит, окажет негативное влияние на российскую экономику.

— Куда движется мировая политика?

— Вот это ключевой вопрос. Для Трампа оппонентом Америки является Китай. Россия является вторичной, она важна, но как страна, которая находится посередине. Ему, по крайней мере, важно обеспечить ее нейтральность в потенциальном конфликте между США и Китаем. И он исходит из этого.

Сейчас идет глобальный откат как от политического либерализма, так и от политического глобализма, причем именно в ведущих странах Запада. Переход, с одной стороны, к биполярности США и Китая, с другой — к многополярности, поскольку возникают великие державы второго эшелона: Россия, Индия, Бразилия. И, естественно, идет какая-то перелицовка всей системы под эту новую модель. Причем тут очень характерна другая сторона деятельности Трампа.

— Он предъявил претензии Канаде, Гренландии и Панаме. Некоторые люди воспринимают это как шутку, но цели у этих заявлений серьезные, и политическая эффективность от них высокая.

— Скажем, своими разговорами о том, что Канада должна стать штатом США, Трамп в общем-то унизил премьер-министра Канады Трюдо и тем самым способствовал его уходу с поста лидера либералов. И это очень четкий сигнал не только американским либералам, а прежде всего либеральным партиям в Европе. За этим последовала история с приглашением на инаугурацию только ультраправых деятелей. Из первых лиц только Мелони из Италии была приглашена, а также Орбан, который не смог приехать, но был приглашен.

А вот Панамский канал — это история про Китай. США уже давно напряженно наблюдают за тем, как Китай устанавливает экономический контроль над инфраструктурными объектами по всему миру. Еще в конце первого президентства Трампа его госсекретарь Помпео летал в Израиль, у него был очень неприятный разговор с израильским руководством после того, как США выяснили, что компания, которая получила длительный контракт на управление портом Хайфы, принадлежит фактически министерству обороны Китая. Это происходит с очень многими инфраструктурными объектами, аэропортами, портами и так далее. И вот это в том числе происходит и в Панаме. Поэтому, тут есть очень серьезные основания для беспокойства в Белом доме.

И, наконец, Гренландия. Почему-то это воспринимается как что-то комичное, но это абсолютно серьезная ситуация. США пытались купить Гренландию с самого начала XIX века. Они купили у той же Дании, скажем, Виргинские острова. Когда США купили Аляску у России, они затем опять пытались купить Гренландию. В 1946 году Трумэн предлагал 100 миллионов долларов правительству Дании. И надо сказать, что есть очень серьезные основания, чтобы это делать. Глобальное потепление превращает Северный Ледовитый океан в функциональную транспортную артерию. Очень важно там иметь порты. Это первое.

Второе, естественно, суверенитет над Гренландией дает контроль над гигантской территорией, гигантским пространством континентального шельфа. И уже известно, что в Гренландии есть многие редкоземельные элементы, есть уран, наверняка будет найдено много чего еще.

И опять же при Трампе был подготовлен доклад, который говорил о том, что у США оставалось два функционирующих ледокола, в то время как у России был целый флот, и Китай строил одновременно порядка 40 судов. И вот тогда было инициировано строительство нового глубоководного порта на Аляске, а теперь эта политика идет дальше.

Причем надо понимать, что Гренландия имеет широкую автономию от Дании, при этом ее население составляет всего 57 тысяч человек. То есть, если Дания с трудом наскребает несколько сот миллионов долларов на субсидии Гренландии ежегодно, то для Трампа насобирать 100 миллиардов долларов и пойти на прямую сделку с населением и правительством Гренландии, имеющим широкую автономию от Дании, в общем-то, не составляет особой проблемы. Он только что выделил $500 миллиардов на работы в сфере искусственного интеллекта. А Байден раздавал триллионы долларов, скажем, цифровым олигархам на строительство каких-то инфраструктурных объектов, на субсидии производителям электрических батарей и так далее. Поэтому, это вполне реальная ситуация, которая имеет также экономические, военно-стратегические и политические основания.

Подготовила

Ольга Березовская

Для этого потребуется сделать 3 шага в сторону незабываемой коллаборации!