Поиск..

Важно Новости Перспектива

Николай Лебедев: «У кого-то жизнь делится на годы, у меня – на фильмы»

.

Недавно на одном из телеканалов я случайно «попала» в «Экипаж» Николая Лебедева и подумала о том, что это – замечательный инфоповод для интервью с режиссёром. Тем более, что знакомы мы по кишинёвскому Дому печати с начала наших журналистских времён, но общение как-то  не касалось профессиональной сферы, и тем интереснее показалась перспектива, наконец, поговорить с Николаем на эту тему.

В начале 90-х, уже окончив ВГИК, он оставил журналистику и уехал в Москву за своей мечтой. Собственно, Лебедев грезил кино с детства. Учился в сороковой кишинёвской школе, а после уроков самозабвенно занимался в Республиканском клубе-лаборатории кинолюбителей. Отец Коли — Игорь Николаевич, начальник цеха на заводе «Электроточприбор» и мама — Елена Алексеевна, экономист в «Молдэлектромонтаже», творческому увлечению старшего сына не препятствовали, а бабушка Александра Михайловна – так даже поддерживала.  Сегодня Николай Лебедев — дважды лауреат Государственной премии России, член Европейской киноакадемии, академик Российской академии кинематографических наук и искусств «Золотой Орел», академик Киноакадемии «Ника», лауреат российских и международных кинофестивалей и прочая, прочая.  По словам самого Лебедева, он не любит «коллекционировать» звания. И это — совсем не поза или отсутствие здоровых амбиций. Просто режиссёр заточен на творческий процесс. Удивительное дело, но таким он был всегда — достижения, высокие награды и пришедшая с этим известность ничего не изменили: Лебедев по-прежнему очень интеллигентен и скромен, что, по мнению многочисленных поклонников его талантливых фильмов – большая редкость.

 

 — Николай, я хорошо помню довольно длительный период твоего интереса к творчеству Спилберга и его любимому жанру. Что-то изменилось в твоём нынешнем отношении к триллеру? Ты дистанцируешься от какого-то направления в кино?

 — Я и сейчас очень интересуюсь творчеством Спилберга, поскольку, по моему мнению, это — выдающийся кинорежиссер, великий, уникальный. А еще – интересуюсь Феллини, Скорсезе, Эйзенштейном, Хичкоком, Уэллсом и многими другими. Учиться надо на опыте великих. Ну, и, конечно, на собственных ошибках — это я тоже стараюсь делать. Когда-то я заблуждался, полагая, что настоящий профессионал должен всю жизнь заниматься одним жанром. Передо мной маячили образы Чаплина и Хичкока: один посвятил себя комедии, другой занимался развитием триллера. Но со временем я понял, что любая формула, ограничивающая в действии, схоластична, а уж в кино – особенно. Тот же Спилберг замечательно снимал триллеры, но делал и фантастические истории, и кинороманы, и военный эпос, и романтические комедии. Вопрос – не в жанре, а в теме, которая волнует автора и не дает ему покоя.  Если бы во время съемок «Змеиного источника» мне сказали, что пройдет три года, и я займусь военной картиной — не поверил бы. А уж если бы прибавили, что спустя еще какое-то время сниму спортивную драму, то просто рассмеялся бы: до такой степени это был не мой материал, как тогда мне казалось. Однако же сделал и «Звезду», и «Легенду №17». Сделал потому, что обнаружил в этих историях нечто — до боли, до дрожи взволновавшее и продолжающее волновать по сей день. Это очень личные для меня картины.

Я по-прежнему люблю жанровую форму триллера, потому что она позволяет рассказать историю с максимальной интенсивностью, без остатка погрузить зрителя в экранные переживания, однако уже давно не подхожу к новым проектам с формальной меркой. И готов снимать фильм в любом жанре, если рассказываемая история задевает самые глубинные струны и рождает в душе мощный эмоциональный отклик. Я о собственной душе сейчас говорю, ибо если рассказываешь историю «с холодным носом», то как она сможет потом увлечь зрителя?

— Ты – автор целого ряда культовых фильмов, получивших высокую оценку зрителей, некоторые из них отмечены престижными государственными наградами. Означает ли это, что в твоей режиссёрской деятельности наступил период, когда ты можешь позволить себе снимать то, что хочешь, независимо от конъюнктуры? Ну, или почти независимо?

 — Я никогда не заботился о конъюнктуре. Даже если бы захотел поразмышлять на эту тему, ничего б не получилось. Я – человек эмоциональный, и заниматься тем, что выгодно, но неинтересно, мне было бы смертельно скучно. Забавно при этом, что иногда мои фильмы конъюнктуру порождали: скажем, уже упомянутые «Звезда» и «Легенда №17». Вот такая ирония судьбы и издержки производства.

— Продюсеры твоих картин соглашаются с тобой, особенно – в части финансовой перспективы проката? 

— Я — счастливый человек, поскольку всегда снимал только то, что мне было интересно и что безумно хотелось снять. К примеру, я с детства бредил фильмом «Экипаж» 1979 года, подробно изучал его. Еще в школе писал сценарии фильмов-катастроф и даже, будучи кинолюбителем, снимал скромные подражания фильму Александра Митты. К примеру, несколько месяцев подряд вывозил своих одноклассников в Вадул-луй-Водэ, где мы запечатлевали на шестнадцатимиллиметровую плёнку сцены лесного пожара; мои приятели изображали школьников, которые тушили пылающий лес и спасали детей лесничего. Очень наивное подражание, но при этом – сложнопостановочное. Тот любительский фильм назывался «Репортаж», улавливаешь созвучие? Прошло… страшно сказать, сколько лет, и вот, с подачи студии ТриТэ Никиты Михалкова, по предложению самого Никиты Сергеевича и Леонида Верещагина я снял собственный «Экипаж». Михалков и Верещагин преподнесли мне редкостный, совершенно невероятный подарок – исполнили самую заветную мечту детства, вручив мне этот проект да еще став продюсерами фильма. На съемочной площадке носились толпы ошалевших людей, пылали здания, сталкивались и взрывались огромные самолеты – словом, полное безумие и абсолютный восторг. Александра Яковлева, та самая незабываемая стюардесса Тамара из первого «Экипажа», снялась в небольшой роли, а Александр Митта, который давно уже стал не просто метафизическим, но и самым настоящим моим учителем, появился в новом «Экипаже» в небольшом ироничном камео. Съемки были очень тяжелыми. Но, возвращаясь после очередной изматывающей ночной смены с пронизываемого всеми ветрами аэродрома, весь в мазуте с головы до ног, я все равно был самым счастливым человеком на белом свете, потому что снимал свой «Экипаж»!

Оля, ты не поверишь, но это – сущая правда: в сценарии нового «Экипажа» использованы некоторые идеи и мотивы из моих подростковых сценариев, которые я писал на балконе родительской квартирки в Кишиневе. Они у меня сохранились, и идеи перекочевали в фильм. А еще мне была предоставлена возможность сказать в титрах слова благодарности Митте, во многом, из-за творчества которого я пришел в кино, и опосредованно отдать дань моим близким, кто поддерживал меня на пути. Главную героиню «Экипажа» зовут Александра Кузьмина – это имя моей бабушки, которая с самого детства одобряла мою любовь к кино. Героя Сергея Шакурова, Гущина — старшего, зовут Игорь Николаевич — это имя моего отца, а персонаж Владимира Машкова носит имя моего тестя Леонида Саввича Зинченко — летчика гражданской авиации. И это не весь список. Словом, воспользовавшись служебным положением, я оттянулся по полной. Такие «пасхальные яйца» сделали «Экипаж» еще более личным высказыванием. Вот и сейчас, пользуясь ситуацией, хочу от всей души поблагодарить Никиту Михалкова и Леонида Верещагина за потрясающие возможности, огромную поддержку и редкостный опыт сотворчества, который они мне подарили и на «Экипаже», и на «Легенде №17». Встреча и сотрудничество с такими личностями – тоже огромный подарок судьбы.

— Какую из своих картин ты любишь больше всего и почему? Возможно, с ней связаны особые воспоминания? 

— Для зрителей фильм – это отстраненный опыт, который приходит или же не приходит в жизнь с экрана, а для меня мои картины – огромные куски жизни. Каждая из них – минимум три-четыре года не просто работы, а ежедневного, ежесекундного проживания происходящего как на съемочной площадке, так и за ее пределами. Я с легкостью вспоминаю, когда произошло то или иное событие, потому что каждое из них связано с конкретной картиной. У кого-то жизнь делится на годы, а у меня – на фильмы. Но могу признаться: киноленты с несложившейся судьбой (а у меня есть и такие) – это как дети, у которых исковеркана жизнь. О них думаешь с не меньшей любовью, но при этом – и с болью. Всегда хочется, чтобы дети были счастливы. Подозреваю, такие чувства испытывают все кинорежиссеры.

Мне посчастливилось общаться и даже немного дружить с Эльдаром Рязановым – выдающимся, гениальным режиссёром и потрясающим человеком. Так вот, когда мы общались по поводу его картин, он, прежде всего, говорил о тех, которые НЕ стали хитами. В них ведь было вложено ничуть не меньше эмоций и энергии, чем в те, которые полюбились зрителям.

— Кого ещё из актёров тебе хочется «испытать» в «лебедевском» кино? 

— Почему же испытать? Я был бы счастлив сотрудничать со многими, с кем пока не довелось. Надеюсь, что судьба предоставит мне такую возможность. Мечтаю встретиться на съемочной площадке с Алисой Фрейндлих, с Аллой Пугачевой. Но ведь нужны роли, достойные масштаба личности.

 -Ты снимал в своих картинах зарубежных актёров. Какие они? И что тебе дал этот опыт?

— Хичкок любил повторять о процессе создания кино: «Угольная шахта – везде угольная шахта», — имея в виду, что совершенно неважно, где ты снимаешь фильм и с кем, был бы хороший сценарий и хорошие сотрудники. Я не делю актеров на российских и зарубежных, актеры делятся на хороших и, скажем так, не очень талантливых. Ну, или тех, с кем не получается найти общий язык. Обычно мы находим общий язык очень легко. В «Легенде №17» снималась испанка Алехандра Грепи и поляк Даниэль Ольбрыхски, в «Фонограмме страсти» — итальянец Фабио Фулко, в «Изгнаннике» — американцы Энн Арчер, Миа Киршнер, Кип Пардью. Яркие личности, талантливые, профессиональные. И работать с ними было одним удовольствием. Скажем, звезда «Парамаунта», оскаровская номинантка Энн Арчер, знакомая нашему зрителю по «Роковому влечению», где она играла в паре с Майклом Дугласом, по «Прямой и явной угрозе» и «Играм патриотов», где ее партнером был Харрисон Форд, и по многим другим картинам. Когда мы встретились, я вообще не говорил по-английски, а Энн выучила по-русски только одно слово: «Здравствуйте!». И при этом мы понимали друг друга с полувзгляда, работали душа в душу; в конце концов, благодаря Энн я овладел английским, мы продолжаем поддерживать контакт, хотя со времени съемок прошло уже семнадцать лет.

— Режиссёр Лебедев, какие у Вас отношения с артистами на площадке и после съёмок? 

 — Добрые отношения. На площадке – деловые, за пределами – дружеские. Мы продолжаем общаться, встречаться, созваниваться. Это же близкие мне люди, мы прошли большой путь вместе: Екатерина Гусева, Дмитрий Марьянов (к несчастью, недавно ушедший), Саша Домогаров, Даня Козловский. Замечательная Нина Гребешкова — мой личный талисман, как и Нина Усатова, они появляются чуть ли не в каждой моей картине: хоть в крохотном эпизоде, но обязательно.

А с очаровательной Светланой Тома, которая снималась у меня в «Поклоннике» и «Фонограмме страсти», как ты знаешь, мы дружим с моих студенческих лет, когда никакая режиссёрская карьера ещё не предвиделась. Света – чудесный человек, добрый, умный, вдумчивый, личность глубокая и многосторонняя. Ну, а то, что она потрясающе красивая женщина – всем известно. И сама Света, и ее дочь Ира Лачина, и дочь Иры Маша Будрина (они тоже снимались в моих фильмах) – давно стали частью моей семьи. Есть еще одна актриса, о которой я не могу не сказать: Евгения Тодорашко, народная артистка Молдавии. Мы познакомились на пробах к картине «Волкодав из рода Серых Псов», где Тодорашко замечательно сыграла роль служанки Хайгал, и это была дорогая мне встреча. Мы тесно общались во время съемок, по их окончанию, и стали просто-таки родственниками. Уход Евгении Федотовны для меня — огромная личная потеря. Я тоскую о Тодорашко по сей день. Словом, я люблю моих артистов, и они иногда отвечают мне взаимностью.

— Ты принимаешь их «фишки», полезные для работы? 

— Конечно. Но только в том случае, если актерские идеи поддерживают и развивают мои собственные. Есть артисты, которые приносят ворох предложений, но неосмысленных, самоигральных. Предположим, вы снимаете «Много шума из ничего», а артист приходит и говорит: «Я потрясающе читаю монолог Гамлета, и должен сделать это и в вашей картине, это тоже Шекспир!». Вполне возможно, монолог Гамлета и прозвучит гениально, но во что превратится фильм в целом? С такими артистами приходится быть строгим, а иногда и жёстким. Но это исключения. Обычно все складывается хорошо. Скажем, Олег Меньшиков — грандиозный соратник, и он никогда не спорит с режиссёром. Если приносит идею, то она всегда – в яблочко.

Или – Нина Усатова. Или – Евгений Миронов. Или – те же Машков, Шакуров, Елена Яковлева, Владимир Меньшов, Ольга Остроумова, Сергей Гармаш — всех не перечислишь! С моей стороны было бы глупо не воспользоваться их прекрасными предложениями, разве нет?

— Неразумно. У тебя есть любимые и нелюбимые этапы в производстве картины? 

— Стивен Спилберг, с которого мы начали разговор, любит повторять, что в работе над фильмом есть два пленительных, чудесных этапа – создание раскадровок и монтаж, а все, что между этим – один сплошной ночной кошмар. Я его очень хорошо понимаю!

— А к какому этапу ты относишь создание сценария, ведь сам  их пишешь к своим фильмам? С чем это связано? 

 — Я убеждён, что режиссер должен участвовать в разработке проекта с самых истоков, иначе как он сможет сохранить личностное начало в картине? Пожалуй, единственный раз я работал со сценарием, вручённым мне в виде готового предложения. Да и то потом мы его вместе со сценаристами переработали от корки до корки, несколько месяцев переписывали. Это была «Легенда №17». Вероятно, я просто не умею работать с чужими проектами, мне нужно вырастить свой собственный. Это очень сложный для меня процесс, но совершенно необходимый.

— Начало «Легенды» ты снял в Испании. Какие еще проекты реализованы за рубежом?

— Весь мир – съемочная площадка. Так что работать приходится везде. И это очень интересно. Я работал в Италии, Великобритании и Швеции, в Австралии и Соединенных Штатах, в Арабских Эмиратах, в Польше и Словакии, в Тунисе и в Марокко. Ух ты, сам удивлен, что такая широкая география!..

— Очерти, пожалуйста, перспективы своего профессионального роста. 

 — Пусть этим занимаются киноведы. А я просто хочу снимать кино – по тем историям, которые меня волнуют. И буду снимать, надеюсь.

— Есть ли где-то особое место твоей творческой силы? Кто или что вдохновляет тебя? 

 — Тут я не оригинален: меня вдохновляет любовь. Меня вдохновляют мои близкие, моя семья, жена Ирина, с которой мы вместе уже тридцать лет. А что до «особого места» — то да, оно появилось и, кстати, появилось относительно недавно. Я им очень дорожу. А посему не буду называть, где оно находится. Пусть это останется моим скромным секретом.

— Ты поставил себе цель получить Оскар или Пальмовую ветвь? 

 — Ни Оскар, ни каннская Золотая пальмовая ветвь еще никому в жизни не помешали. Но гоняться за призами и ставить себе это главной целью – очень наивно, по-моему. И бесперспективно. Не в призах счастье и смысл профессии.

— На мой взгляд, призы – свидетельство достижений и мощный катализатор для творчества. К сожалению, в последнее время уходят талантливые, даже одарённые актёры и режиссёры: советского призыва – в силу быстротечности времени, те, что моложе – из-за непредвиденных, даже трагических обстоятельств. Восполнимы ли эти потери? Что ждёт российский кинематограф?

 — Незаменимые – есть! И их очень не хватает, когда они уходят. Я тоскую по ним. Эльдар Рязанов, Петр Тодоровский, Георгий Жженов, Станислав Говорухин, Олег Янковский, Николай Караченцов, Людмила Гурченко, Клара Лучко, Вера Глаголева… и многие, многие другие. Со всеми ними я был лично знаком, мне их очень не хватает и на экране, и в жизни. Но при этом – замечательно, что они ходили по этой земле и озарили светом нашу жизнь. Спасибо им за это и низкий поклон. На смену приходят новые – другие. Это нормально, это закон мира. Я очень надеюсь, что эти новые личности смогут принести в кино свою уникальную интонацию и тоже обогатят киноискусство.

 

-Ты стал готовить профессиональные кадры для киноиндустрии, как тебе роль наставника? Случились ли открытия – личные и для будущности российского кино? 

 — Это ты слишком громко сказала. Просто однажды – лет десять тому назад – мне предложили прочесть курс лекций в Школе Митты, где я сам учился в тот момент, и сейчас продолжаю учиться, когда выпадает возможность. Что такое учеба? – это обмен опытом. Вот я и пытаюсь делиться с молодыми кинематографистами наработками, соображениями и оценками, которые накопились за годы в кино, продолжаю преподавать в этой Школе. А сейчас выпускаю режиссёрский курс в Высшей школе кино «Арка». Буду счастлив, если у кого-то из слушателей сложится судьба в большом кино или на телевидении. Но это зависит от них. Как говорит Александр Митта, а он, ко всему прочему, еще и замечательный педагог: «Я предоставляю инструментарий, но кто и как им воспользуется – дело индивидуальное». Во всяком случае, мне очень нравится общаться со слушателями, это люди азартные, любящие кино и жизнь, интересные личности. Меня это общение обогащает, и я тихо надеюсь, что и им проводить время со мной не скучно и полезно.

— Николай, спасибо большое за интервью, я желаю тебе ошеломительных успехов и таких же наград. Возражения не принимаются.

 — Благодарю. Удачи и самого доброго всем, кто читает эти строки, всем, кто любит кино, всем, кто любит жизнь и делает ее лучше. Будьте счастливы!

Интервью вела Ольга Березовская

КишинёвМосква
kommersantinfo.com

 

 

 

 

 

 

Метки:
Предыдущая статья

Смотри также: